От Москвы - к России. Покорение Казани

Среди осколков Золотой Орды, рассыпавшихся по границам Руси, Казань имела для Москвы наибольшую важность в силу самой её географической близости. Раскинувшееся на берегах Волги, среди дремучих лесов, мусульманское государство представляло собой любопытное явление. Как государственное образование, Казанское ханство возникло в 30-х годах XV века и за недолгий срок своего существования сумело проявить своё культурное своеобразие в исламском мире. Однако в политическом и экономическом отношении оно не смогло преодолеть родовой порок всех татарских государств — наследников Золотой Орды. Независимая Казань оставалась государством-паразитом, живущим за счёт соседей. Работорговля составляла одно из существенных условий процветания Казани.

Набеги казанцев на русские земли сопровождались варварскими жестокостями: они выкалывали пленникам глаза, отрезали уши и носы, отрубали руки и ноги, вешали за рёбра на железных прутьях. Казань была наводнена русским полоном, русских рабов продавали толпами, словно скот, разным восточным купцам, приезжавшим в Казань специально с этой целью. Прекратить свои хищнические набеги Казань просто не могла — это означало бы для неё экономическую катастрофу. И как любое другое государство-хищник, она была исторически обречена. Её гибель была вопросом времени.

Немногим более чем вековое соседство Москвы и Казани было отмечено четырнадцатью войнами, не считая почти ежегодных пограничных стычек. Впрочем, долгое время эти войны не носили радикального характера, обе стороны не стремились покорить или уничтожить друг друга. Все изменилось в первой четверти XVI века, когда Москва осознала себя «третьим Римом», то есть последней защитницей православной веры. Стремление навсегда положить конец казанским разбоям созрело именно в церковной среде. Для московского духовенства татары были ненавистными безбожниками и «погаными», которые наложили невыносимое иго на русский народ. И как только Москва почувствовала свою силу, Церковь воззвала к отмщению. О намерении Москвы положить конец самостоятельности Казани первым возвестил митрополит Даниил. Уже в 1523 году он предначертал дальнейший путь московской политики, сказав: «великий князь всю землю казанскую возьмёт». Спустя 30 лет грозный царь Иван Васильевич с благословения митрополита Макария исполнил это предсказание. Венчание на царство естественным образом предрешало будущую участь Казани. Появление русского царя делало невозможным дальнейшее существование других, ордынских царей, чей титул означал зависимое положение России от Орды. Царь всея Руси не мог терпеть под боком неверного царька, претендовавшего на уплату ему дани и терзавшего границы Московского государства. Во вселенной мог быть только один Царь, только одно Царство.

Покорение Казанского ханства было произведено в несколько этапов.

В конце 1547 года Иван первый раз решил выступить в поход против Казани. В декабре он выехал во Владимир, куда приказал везти за собою пушки. Они были отправлены уже в начале января следующего года с большим трудом, потому что зима была тёплая, вместо снега все шёл дождь, и обозы с пушками тонули в грязи. В феврале царь с ратью выступил из Нижнего Новгорода и остановился верстах в восьмидесяти от города, на острове Работке. В это время наступила сильная оттепель, лёд на Волге покрылся водою, много пушек и пищалей провалилось под воду, множество людей утонуло в продушинах, которых не видно было под водой. Тщетно прождав трое суток пути, царь с войском и артиллерией возвратился в Москву; вперёд был отправлен лишь отряд князя Дмитрия Фёдоровича Бельского, которому было приказано соединиться с татарами Шигалея в устье Цивили. Бельский и Шигалей со своими отрядами подступили к Казани. На Арском поле их встретил Сафа-Гирей, но был втоптан в город передовым полком под начальством князя Семена Микулинского. Семь дней стояли воеводы под Казанью, опустошая окрестности, и возвратились домой без больших потерь. В отместку казанцы осенью напали на Галицкую волость, но были наголову разбиты на берегах речки Еговки костромским наместником Яковлевым.

На этот раз походу предшествовала более тщательная подготовка. Прежде всего усовершенствовали армейскую структуру. В 1550 году, перед походом на Казань, был создан корпус стрельцов — личная гвардия царя: Государев, или Царский, полк. Офицерами в нем были дворяне, «лучшие люди», числом около тысячи, которых царь наделил поместьями в окрестностях Москвы.

Одновременно, благодаря привлечению иностранных специалистов, была усилена артиллерия.

Однако и второй поход Ивана под Казань не имел успеха. В феврале русское войско обложило город. Приступ не удался: с обеих сторон было побито множество людей. Затем наступила распутица —задули ветры, полились проливные дожди. Простояв под Казанью одиннадцать дней, Иван принуждён был возвратиться в Москву.

Тогда на основании неудачного опыта прошлых походов был разработан новый план военных операций, предусматривающий прежде всего блокаду Казани. Во исполнение его, в апреле один русский отряд направился к устью Свияги, а с Вятки воевода Бахтияр Зюзин прибыл с людьми на Каму; вверх по течению Волги стали казаки. Таким образом все речные перевозы в казанской земле оказались в руках у русских.

Для закрепления успеха в устье Свияги была основана крепость Свияжск. В мае сюда прибыл на судах Шигалей с двумя воеводами —князем Юрием Булгаковым и Данилой Романовичем Захарьиным, братом царицы Анастасии; к ним присоединились казанские выходцы и беглецы, числом около пятисот человек. Тотчас начали очищать от леса Круглую гору — место, где предполагалось строительство города. Саму крепость срубили заранее в Москве, балки и бревна переметили сверху донизу, после чего строение разобрали и отправили вниз по Волге на плотах. Строителям оставалось только собрать укрепления и обложить их землёй и дёрном. Строительство крепости было окончено в четыре недели! Свияжск изначально мыслился как база для будущих наступательных операций: «вперёд к его (царя. — С. Ц.) приходам готов там запас».

Правильность новой тактики сказалась незамедлительно. Устрашённые появлением в их земле грозной крепости, возникшей словно по волшебству, местное население — чуваши и горные черемисы, жившие на правом, нагорном берегу Волги, — стало толпами приходить в Свияжск к Шигалею и воеводам с челобитьем, чтобы государь простил их, облегчил их ясак (подать) и выдал жалованную грамоту. Boеводы отсылали челобитчиков в Москву, где с ними обходились весьма ласково, — «а государь их жаловал великим жалованьем, кормил и поил у себя за столом. Князей и мурз и сотных казаков жаловал шубами с бархатом и с золотом, а иным чувашам и черемисам — камчатные и атласные шубы, а молодым однорядки, и сукна, и шубы беличьи, а всех государь пожаловал доспехами и коньми с деньгами...»; кроме того, Иван выдал им просимую грамоту с золотой печатью и сложил с них ясак на три года, а Шигалею и воеводам приказал привести горную сторону к присяге.

В августе 1551 года Шигалей сел в Казани. Утемиш-Гирея отвезли в Москву и крестили под именем Александра. Началось освобождение русских пленных; было объявлено, что если кто утаит раба, то будет казнён смертью. В Казани свободу получили 2700 человек, а по всему Казанскому ханству — около 60 000. Пленные собирались в Свияжске, а оттуда расходились и рассылались по домам — в Нижний Новгород, Балахну, Кострому, Галич, Вятку, Устюг, Муром, Касимов, Рязань и другие города и земли.

20 августа 1552 года 50-тысячное русское войско, предводительствуемое самим царём, расположилось лагерем под стенами Казани. Эта военная кампания была первым опытом московской рати в искусстве брать города посредством так называемой правильной осады, то есть разрушения городских укреплений при помощи различных инженерных сооружений и приспособлений. И надо сказать, что этот первый опыт был произведён не над каким-нибудь беззащитным городком. За высокими крепкими стенами Казани, опоясанными широким и глубоким рвом, засело 35 000 отборного татарского войска во главе с последним казанским ханом Едигером. Ещё около 10 000 татарских всадников во главе с князем Япанчой скрывалось в окрестных лесах и тревожило русских внезапными налётами с тыла.

Осада Казани продолжалась пять недель. С отрядом Япанчи удалось покончить, заманив его в засаду. Но Казань не сдавалась. А тут еще испортилась погода, зарядили холодные осенние дожди. Насквозь промокшие ратники даже думали, что непогоду насылают на них казанские колдуны, которые, по свидетельству князя Курбского, при восходе солнца выходили на стену и творили всякие чары: «вопили сатанинские слова, махали на нас своими одеждами и неблагочинно вертелись».

Все это время русские ратники рыли подкоп под одну из казанских башен. В ночь на 1 октября работы были закончены, и в подкоп было заложено 48 бочек с порохом. На рассвете грянул чудовищный взрыв. Ужасно было видеть, говорит летописец, множество истерзанных трупов и искалеченных людей, летящих в воздухе на страшной высоте!

Русское войско бросилось на приступ. Царские знамёна уже развевались на городских стенах, когда к городу подъехал сам Иван Васильевич с гвардейскими полками. Присутствие царя придало московским ратникам новые силы. Особенно лютый бой пришлось выдержать отряду князя Андрея Курбского, который шёл на приступ со стороны Казанки. Здесь войску приходилось взбираться на гору, где стояла высокая башня. Татары подпустили русских близко к стене и затем дали страшный залп из ружей; на ратников посыпались стрелы, подобно частому дождю, полетели тучами камни, побивая рать, словно град ниву. Когда же русские с неимоверным трудом подошли к стене, казанцы стали лить на них сверху кипящий вар и бросать огромные камни и грузные бревна. Много погибло здесь русских удальцов. Но, несмотря на отчаянное упорство татар, русские все-таки приставили лестницы и взобрались на стены. Первым взошёл на стену юный брат князя Андрея Курбского, Роман; иные лезли в бойницы башни, проломы. После горячей схватки стена оказалась в руках у русских.

Лишь только русские ратники ворвались в город, как многие из них, падкие до корысти, бросились грабить дома. Да и было на что позариться: дома и лавки были полны золота, серебра, дорогих мехов и самоцветных камней. Иные вояки, которые во время приступа лежали в поле, притворившись ранеными или убитыми, теперь вскакивали, бежали в город и принимались за грабёж. Набежали в Казань даже кашевары и обозные люди и принялись за лёгкую работу победителей. Тем временем казанцы опомнились и, видя, что против них стоит не особенно много русских воинов, поналегли на них всей силою и стали теснить. Положение в городе сразу переменилось. Страх обуял грабителей: они ударились в бегство. У ворот возникли свалки, людское столпотворение... Иные из русских бросались с захваченным добром через стены; другие кидали и добычу, бежали и кричали впопыхах: «Секут, секут!» Сам царь, увидев бегущие толпы своих ратников, сначала было упал духом, но, узнав, в чем дело, ободрился, послал на помощь бившимся в городе половину своего полка — 10 000 человек — и сам, взяв святую хоругвь, встал в Царских воротах, чтобы удержать беглецов; тех, кто кидался на грабёж, велено было беспощадно убивать.

Свежее войско, вступившее в город, помогло сломить отчаянную оборону казанцев. Внутри городских стен ещё долгое время кипела схватка. В страшной тесноте было трудно орудовать копьями и саблями — враги резались ножами и душили друг друга, спотыкаясь о тела мёртвых и раненых. Некоторые воины лезли на кровли домов и оттуда разили врагов стрелами. Царь послал ещё пеших воинов, ибо конным было невозможно пробраться в город в такой тесноте. Самая жаркая сеча шла около мечети, в которой затворилось значительное количество татар вместе с муфтием.

Несмотря на отчаянное сопротивление татар, через несколько часов Казань пала. Убитых с обеих сторон было такое множество, что в некоторых местах груды тел лежали вровень с городскими стенами. Защитники Казани были истреблены чуть ли не до последнего человека.

Остатки татар (тысяч до десяти), выбежали из города. В пылу сечи их отступление поначалу заметили только двое братьев Курбских, Андрей и Роман. С небольшой дружиной, человек в триста, они обскакали многотысячный отряд татар, отрезали ему дорогу к лесу и вступили в бой, на виду всего русского войска, смотревшего со стен города на битву. «Цель наша была разрезать этот отряд надвое, — вспоминал князь Андрей. — Прошу, да не сочтёт меня кто-нибудь безумным и самохвалом! Я говорю чистую правду и не таю духа храбрости, данного мне от Бога; притом же я и коня имел весьма быстрого и бодрого. Всех прежде ворвался я в этот бусурманский полк, и помню то, что во время сечи трижды оперся на них конь мой (то есть Курбский трижды атаковал врага. — С. Ц.); а в четвёртый раз, сильно раненный, повалился вместе со мною в средине отряда их, и больше, по причине тяжких ран, ни чего не помню».

Брат его, Роман, также показал чудеса храбрости: он дважды проезжал на коне насквозь толпу татар, поражая их направо и налево; когда же конь его пал, он, забыв тяжкие раны (в ногах у него застряло пять стрел), вскочил на другого, догнал татар и снова рубил их в исступлении... Позже выяснилось, что братья сражались одни против всей несметной татарской силы: их дружина в страхе вначале подалась назад, а потом обогнула татарский отряд и билась с врагами с другой стороны; таким образом, рядом с братьями никого не было. Князя Андрея спас от смерти крепкий доспех, «броня прародительская», а князя Романа полученные раны свели в могилу на следующее лето.

Задержанные братьями Курбскими татары не успели достичь заветного леса, и были истреблены подоспевшим московским войском.

Хан Едигер был одним из немногих, кто сдался в плен. Впоследствии он сам изъявил желание принять христианство, и был крещён под именем Симеона. Его поселили в Кремле, в особом доме и женили на дочери знатного сановника Андрея Кутузова, Марии.

С завоеванием Казани расширились пределы не только русского государства, но и Русской Церкви. По важности последствий, которые имело для России присоединение Казанского ханства, по многочисленности населявших его народов, положено было учредить здесь особую епархию. Первым занял казанскую кафедру архиепископ Гурий, происходивший из незнатного боярского рода Руготиных. 26 мая 1555 года первосвятитель Казанский и Свияжский отправился из Москвы в свою епархию. Впервые русский архиепископ ехал в завоёванное мусульманское ханство распространять там христианство. Этот духовный поход Гурия в Казань в глазах русских людей соответствовал отправлению греческого духовенства из Византии для просвещения Руси при Владимире, знаменовал торжество христианства над басурманством и язычеством. Вот почему отправление Гурия в Казань совершилось с большой торжественностью: его провожали все духовенство, царь с боярами и множество народа.

Обращение народов, населявших бывшее Казанское ханство, должно было происходить на строго добровольной основе. Новообращённых Гурий обязан был поучать страху Божию, к себе приучать, кормить, поить, жаловать и беречь во всем, дабы и прочие, видя такое бережение и жалованье, захотели бы принять крещение (правда, все мечети приказано было «пометать и в конец их извести»). В «Наказе», данном Гурию, говорилось: «Которые татары захотят креститься волею, а не от неволи, тех велеть крестить, и лучших держать у себя в епископии, поучать христианскому закону и покоить, как можно; а других раздавать крестить по монастырям. Когда новокрещёные из-под научения выйдут, архиепископу звать их к себе обедать почаще, поить их у себя за столом квасом, а после стола посылать их поить мёдом на загородный двор. Которые татары станут приходить к нему с челобитьем, тех кормить и поить у себя на дворе квасом же, а мёдом поить на загородном дворе; приводить их к христианскому закону, причём разговаривать с ними кротко, тихо, с умилением, а жестоко с ними не говорить. Если татарин дойдёт до вины и убежит к архиепископу от опалы и захочет креститься, то назад его воеводам никак не отдавать, а крестить, покоить у себя... Всеми способами, как только можно, архиепископу татар к себе приучать и приводить их любовию на крещение, а страхом ко крещению никак не приводить». Конечно, далеко не все и не всюду держались таких благоразумных и человеколюбивых правил, — нетерпимость века брала своё. Летописи оставили нам память о таких, например, крестителях: «Давали дьяки (в Нижнем Новгороде. — С. Ц.) по монастырям татар, которые сидели в тюрьмах и захотели креститись; которые не захотели креститись, ино их метали в воду» (смысл последних слов двоится: упрямых не то топили, не то крестили насильно; хотелось бы верить во второе).

Усилиями Гурия и его помощников, архимандритов Германа и Варсонофия, несколько тысяч мусульман и язычников обращены были в христианство. Мощи всех троих первосвятителей земли казанской опочили в каменном Благовещенском соборе, построенном в 1562 году святым Гурием на месте первой деревянной церкви, поставленной здесь Иваном Грозным.

Казань в несколько лет была превращена в русский город. В 1557 году в ней жило 7000 русских и 6000 татар, причём последним было запрещено жить в городской черте, и они селились в так называемой «татарской слободе», в посаде — извечный приём московской политики в присоединённых землях. Однако на территории ханства ещё долго тлели искры партизанской войны, время от времени вспыхивавшие народными восстаниями. Особенно опасным было восстание под руководством Мамыш-Берды, одного из бывших казанских правителей луговой стороны. Мамыш-Берды хотел ни много ни мало как восстановить ханскую власть, для чего посылал приглашать на престол разных ногайских мурз. Москва должна была начать новую полномасштабную войну. Царские воеводы Данила Адашев (брат Алексея), Семён Микулинский, Иван Шереметев беспощадно опустошали край, проходили от селения к селению, сжигая дома, забирая скот, уводя всех жителей в плен; Арская и Прикамская сторона «опустошены были вконец». Призванные на помощь казанцам ногаи, со своей стороны, всячески грабили и обижали местных жителей. Одного из ногайских претендентов на престол эти самые жители убили и, воткнув его голову на кол, говорили (в передаче Курбского): «Мы было взяли тебя того ради на царство, с двором твоим, да обороняешь нас, а ты и сущие с тобою не сотворил нам помощи столько, сколько коров и волов наших поел; и ныне глава твоя да царствует на коле». «Подрайская землица» превратилась в пустыню, люди, оставив жилища, хоронились по лесам. Весной 1556 года воевода Пётр Морозов взял главную крепость восставших — Чалым. Претендент на казанский престол хан Али был убит, Мамыш-Берды захвачен в плен, отправлен в Москву и казнён. Обезумевшее от ужаса население, наконец, присягнуло царю и уплатило ясак. В 1557 году воеводы сообщили в Москву о замирении и присоединении всего края.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

Вышла в свет моя новая книга "Суворов". Буду рад новым читателям!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

Заказы принимаю на мой мейл Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.